• IMG 9908
  • IMG 9902
  • Vino Duhi
  • Sea
  • IMG 9734
  • IMG 9901
  • IMG 9862
  • 01
  • 02
  • 03
  • 04
  • 05
  • 06
  • 07
  • 08
/ 08

Цитаты из Книги

***

  • Бес-ко-неч-но
    (4:27)
  • Женщина любила мужчину
    (2:20)
  • Heaven
    (8:54)

  • Щастье
    (10:04)

  • Супер-сила
    (4:36)

  • Вечер эротического юмора
    (8:22)

  • Предисловие
    (2:48)

  • Ещё одно последнее танго
    (4:01)

  • Вздор
    (2:02)

  • Radio-N. В поисках точки Gmail
    (3:11)

***

У нормальных женщин есть точка G. У ненормальных, то есть у меня одной, — точка Gmail. Я испытываю удовольствие оттого, что пишу письма. Сегодня я все утро неистово занималась любовью. Мне было хо-ро-шо. А в голове крутились надписи к картинкам. Длинные-предлиннные. Целые тексты. Я получала физическое удовольствие не просто оттого, что во мне двигался мужчина, но оттого, что во мне рождались слова. Дико возбуждающие слова. О любви. О плотской любви. Я испытывала оргазм оттого, что писала письма воображением. Меня возбуждала сама мысль о том, что я готова писать эти письма не только в мыслях. Меня манила перспектива этой дикой эротической игры. И я вдруг почувствовала, что это очень важно.

***

В моей реке живут чувства. Когда не ленюсь, я вылавливаю их и сажаю в аквариум. Потом долго разглядываю сквозь круглое, похожее на лупу, стекло, изучаю. Среди моих питомцев есть прекрасные, а есть и уродливые. Разные. Всех рассматриваю и кормлю. Впечатлениями, поездками, встречами, фильмами, снами.

***

На экране обнаженные любовники придумывали друг другу имена. Не желая знать истинных. И она, усмехнувшись, подумала о том, что сегодня они попали в точку, потому что именно сегодня она носила чужое имя.

***

Ася не была постоянной героиней ее текстов, сегодня хотелось просто развлечься. Немного получилось. Маргарита с удовольствием втянула носом запах ночной деревни, сочившийся в окно. Тридцать седьмой в ее жизни «двадцать два ноль три» благополучно заканчивался. И в конце этого самого обыкновенного 22 марта она пребывала в отличном настроении и потому совершенно не хотела спать. Она была готова делиться своей энергией и прочим вздором со всем миром. Марго встала, проскользила в одной рубашке по длинному коридору на кухню, налила бокал красного вина, вернулась под одеяло, устроила ноутбук у себя на коленях и, ткнув мышью на чистую страницу, начала писать.

***

Мужчина вышел из комнаты. Женщина встала с постели и начала медленно одеваться, наблюдая за собой в огромное зеркало, висевшее напротив кровати. Ей явно не хотелось уходить. Не хотелось покидать это случайное пространство. Не хотелось покидать Его мысли о ней, Его сны, тепло Его пальцев, Его дыхание, настойчивость Его губ. Ей очень хотелось хотя бы однажды проснуться рядом. Но это было невозможно — рядом с Ним просто не было места. Пока мужчина принимал душ, женщина принимала решение. И никак не могла его принять. Уже в который раз. И ловила себя на мысли, что через несколько дней вновь будет сидеть перед зеркалом — в этой комнате или в какой-то другой, и угадывать в нем свои невысказанные желания.

***

Потом мы долго сидели в «Академии» у МХАТа и разговаривали. О жизни, о работе, о мужчинах. И о том, что совсем не знаем друг друга, хоть вместе уже с десяток лет. А ведь мы и правда совсем не знаем друг друга. И ты, и я, и те, с кем мы уже много лет делим постель. Мы боимся делиться внутренним, потому что боимся оказаться вдруг рядом с предателем. Боимся довериться, потому что рискуем быть не понятыми. И потому живем в себе, не пуская никого внутрь своего теплого толстостенного аквариума. И в одиночку сражаемся с бурями, которые аквариум этот периодически накрывают. Я устала в одиночку. Я хочу изменить положение вещей, хотя бы только для себя лично взятой. Я готова довериться. Я готова открыть для других глаз книгу своей очень личной жизни, страницы которой я пишу каждый день. И если мой опыт окажется удачным (а только в это мне и остается верить), то тысячи других прекрасных женщин-рыб тоже смогут выпрыгнуть из сетей и поверить в то, что они и есть те самые, «золотые».

***

Пластырь мне действительно надо было пристроить. Только не на морщины, а на мозг. Чтобы не морщился в усилиях понять происходящее. Чтобы не образовывал складки вокруг событий. Чтобы не делал вид, что он спокоен и держит ситуацию под контролем. А еще хуже — не давал советы другим. Тем, кому изменил муж, а на самом деле, даже после этого, у них все хорошо, только надо это «хорошо» оценить. Увидеть, а потом оценить.

***

Шел снег. Медленный, нежный и немного печальный. Тот самый, во время падения которого так хочется бродить по городу, ловя губами собственный, только что оторвавшийся от выдоха пар, улыбаться без причины и провожать взглядами случайных прохожих. Она стояла у большой, освещенной витрины и смотрела во все глаза. На ней были белые узкие джинсы и короткая меховая шубка. Такой Он ее и увидел. Юной, восторженной и очень красивой.

***

У нее была удивительная и никому-не-нужная способность цепляться. За людей, за события, за слова, за взгляды, за удовольствия, за… за руки и за губы. Она не верила в вечные темы и знала, что завтра, возможно, умрет — носится на машине, спускается в метро, скандалит и задирается — почему бы нет… Почему бы сегодня не жить на полную катушку, если завтра может просто не быть. Почему бы нет. Она очень любила красное вино, скорость, путешествия и странную музыку. Окружающим эти пристрастия как правило были непонятны. Женщины ее опасались, хотя и искали ее компании, очень уж она была весела, а мужчины… мужчины увлекались ею, безотчетно, радостно и надолго, очень надеясь на ответное внимание, и с каждой случайной встречей все более увязая в сетях ее удивительного обаяния.

  

***  

 Наверное, я должен был проводить ее до самого дома… Средняя скорость в городе 60 км. Она едет чуть быстрее, ускоряясь в момент переключения светофоров, — дает понять окружающим, что желтый ее любимый цвет.

Нравятся ли мне эти проводы на машинах?

Такое у нас настоящее. Близость ограничена габаритами.

Мы едем по новой трассе, далекой от всех проспектов. Гдето в памяти ползет троллейбус. Мы внутри, снаружи снег крупными хлопьями. Мы прижаты друг к другу обстоятельствами — это жесткие слои атмосферы. Локти и портфели говорят — ну, давай же. Мы треплемся ни о чем. Ни о чем продолжалось долго.

Я ничего не сказал ей. Она ничего не ответила…

***

Она посмотрела в темное окно, за которым метались деревья, и подумала о том, что всякий раз, когда читала это письмо, боролась с желанием расплакаться. Хоть и прошло 189 лет. Ровно столько, сколько она не могла его публиковать. Истрепалась бумага, стерлись буквы, но не чувства. Не мысли. Не желания. И даже запахи остались прежними…

***

— Если пришлешь мне зарисовки, я пришлю тебе что-нибудь из своего. Правда, боюсь это будет не очень равноценно, — загадочно сказал он.

— Это почему это?

— Ты будешь шокирована.

Она удивленно подняла брови.

— Потому что это для мальчиков.

Она подняла брови еще выше.

Он усмехнулся.

— То есть очень жестко. Очень. Другого слова подобрать не могу.

— Порнография что ли? — посмеялась она.

— Ну, вот я тебе пришлю, ты мне и скажешь, что это, — сказал Глеб, слегка дотронувшись до ее руки, лежавшей на столе. — Но по-моему, это комиксы.

***

Браво! Слова «готов» и «еще жестче» мне нравятся невероятно. Ты, должно быть, почувствовал, что, несмотря на свою профессорскую семью, университетское образование и семейную долгожизнь, я — сущая авантюристка, а может быть и сучья авантюристка. Пиши мне. Складывай в меня (а не в папку). Желай услышать в ответ что-нибудь — доброе или злое. Буди меня. Хоть ночью, хоть рано утром. Мне очень понравилась эта случайно родившаяся идея разговаривать о личном, об откровенном, о том, что никому ни-ни (это же таак стыдно!). И знаешь, я решила, что ВПРЕДЬ БУДУ ПИСАТЬ ТОЛЬКО О СЕКСЕ. Жизнь — в стол! и мою ненаписанную книгу — туда же. МЕНЯ ВОЗБУЖДАЮТ СЛОВА, ВЫНУТЫЕ ИЗ ТЕЛА. И мысли о городах. Об испанских, американских, европейских… Я, представляешь, до сих пор не была в Париже. Какой он, этот твой Париж? С Моной Лизой и более понятными девушками, которых ты трахал там. Расскажешь? В подробностях. Я хочу услышать другую жизнь. Пусть придуманную, но другую. Я не хочу спать по ночам. Ночью я хочу отдыхать от дневной боли. И желательно, с открытыми глазами…

***

Одну звали О, другую Лани. Они сидели, прижавшись друг к другу, в окружении еще ста тайских девушек и глядели на моряков.

— Вы уже выбрали девушку? — с улыбкой спросил менеджер.

— Пожалуй, да — я возьму вот эту, под номером 37, — Джим указал на Лани. Та поняла, что речь идет о ней, и принялась что-то быстро говорить своей подруге. О подняла глаза на Джима, придирчиво его оглядела и жестами попросила пригласить их обеих.

— Возьмите двух, — поддержал своих подопечных менеджер, — не пожалеете.

Джим — это ты? Тебя выдал французский и «кирпичи на дорогах»…

Я почти сразу наткнулась на тебя, «застегнутого на все бриллианты мира». Ты знаешь, это хорошо написано. Мне нравится.

«Сеансы игры на чувствах» тоже.

А «перископ» с «регинсценировкой» — это часть тела или голова с умом? Смешно.

Нет, уже не смешно. Началось. Запахло жестью. Точнее алюминием — он легкий и цветной, но дорогого стоит.

Вот еще и «оператор» выдал тебя.

Теперь пахнет маслом. Я это ясно чувствую.

Теперь спермой.

Бешено колотится сердце.

Теперь чужим одноактным счастьем.

Уф!..

Сейчас, передохну.

***

Масса мужчин хотя бы однажды оказывались в Таиланде и хотя бы один раз в публичном доме, и хотя бы полраза в постели с двумя умелыми восточными девушками. В общем, дело не в сюжете. Ценность в десятке фраз, которые я даже выделила другим шрифтом. «Вминают в его кожу легкость бытия», «изящные маслянистые ракурсы», «без трения люди не могут удержать друг друга», «причалил к столику» — вот лишь некоторые из оставшихся на плаву и запомнившихся. И, наконец, шедевр — «занимался любовью с морем».

***

Я поняла — ты страшный человек! Я в жизни не слышала про многое из того, о чем ты пишешь, про комплекс «триста спартанцев», например. Поразительно, как будто в первый класс пошла. Ты скрытый сексолог. Караул. Караул, как интересно.

***

Вот подумай — семейный мужчина пишет эротические рассказы, потрясающие рассказы, и отправляет семейной женщине. Женщина любила мужчину. Возможно, все еще любит. Женщина образованна, чутка к словам и действиям. Женщина просто чутка. Женщина любит внимание. Цепляется к текстам, анализирует, кусает их. Вкус текстов ей нравится — он будоражит, волнует, зовет, кажется талантливым (хоть и написан в непривычном для женщины жанре). Она увлекается сначала текстом, потом увлекается автором. Начинает вспоминать и, наконец, фантазировать. При этом женщина не забывает посмотреть на текст как на работу — увидеть его со всех сторон, что хорошо, что плохо, в профиль и анфас. Но она женщина. Сквозь текст просачивается автор, и она видит его, трогает. Но он автор, он литератор, для него главное — продукт. И он ей дает это понять. Он гладит ее по голове, говорит, что она хорошая, особенная, что талантлива, что красива. А она его когда-то бросила. Нет, не бросила, заставила себя уйти. И хранила. Как хранят в кошельке, в телефоне, в сердце. Вот. А теперь этот автор-душегуб, с ее же подачи, взял и проник в нее с другого конца, и сделал вид, что ничего не сделал и ничего не понял. А она очень не хочет (она же гордая) быть похожей на всех его многочисленных (она уверена) подружек. Она же другая. Другая. Она, и вправду, пишет и интересуется тем, как пишут другие. И для нее эта переписка — нечаянная радость. Ей в кайф, ей здорово, ей ужасно приятно, ей страшно интересно, да еще такие тексты! И она, эта женщина, готова продолжать переписку годами.

***

В переписке есть какая-то романтика и даже секс. Ты так в ответе кончила, что я возбудился… как автор, конечно:) Это у меня впервые, довести словами до оргазма! Как хоть это было? Интересно, жуть! Будем развивать новое направление — не тантрическое, а mailпическое, есемеситься по-страшному!

Можно спрошу?..

Расскажи про свой первый оргазм.

***

Не ожидала, что так скоро ответишь. Давлюсь фразой «люблю тебя». Прости, но не могу не сказать. Пусть это будет просто практично, обыкновенное «люблю». Сегодня люблю твои руки. Блин, как они пишут. И не задумываясь! Вот это самое прикольное.

Про оргазм, а уже тем более первый, я сейчас, честно говоря, не решусь рассказать. Да и не могу так, с лету, в отличие от тебя. Мне надо погрузиться. И тоже — чтобы вокруг тишина. И чтобы никого в атмосфере. Ничьих мыслей, ничьих взглядов, ничьих больше желаний — они забирают что-то из воздуха, и мне не хватает. Я совсем упустила из виду, что ты играешь. Здорово, мне не дано. Я могу только слушать.

***

В метро Марго почти всегда везло. Именно отсюда она таскала сюжеты и аккуратно складывала их в свой журналистский загашник, который, как она надеялась, вскоре вполне мог бы превратиться в нечто литературное. Она хотела написать об этом «подмосковном» обществе случайных людей. И метро, в качестве знака ответного внимания, дарило идеи. Иногда совершенно неожиданные и страшные. Вот недавно ехала она по рыжей ветке, думала о чем-то личном и вдруг услышала голос диктора: «Станция Площадь Ногина, платформа справа». И увидела как маленькая девушка с большими серыми глазами, стоявшая у дверей и приготовившаяся выйти, вдруг растерялась, поняв, что здесь и сейчас ей не откроют, постояла в нерешительности, и только когда в вагон с противоположной стороны стали заходить люди, поспешила выйти, с трудом протиснувшись сквозь толпу. В жизни, подумала тогда Маргарита, все ровно также. Принял решение — все десять раз взвесил, обдумал, обговорил, прикинул что будет если не, просчитал варианты, проверил аргументы, все правильно — принял. Набрал воздуха в легкие, приготовился шагнуть (или сказать) — а платформа, блин, справа! А на схеме этого не видно. Это нужно знать. А чтобы знать — разочек прокатиться.

***

Острые на язык ее телевизионные коллеги все время находили повод для шуток. А с оператором Юрием и вовсе была связана масса историй. Дело в том, что Юра носил от рождения фамилию Путин. И всякий раз, когда нужно было аккредитовываться, фамилия эта оказывала на людей магическое действо. Во многих местах группу именно по ней и запоминали надолго, даже если она не появлялась в этом заведении целый год. Когда же в помощь Юрию Путину был определен Сергей Иванов, веселья стало еще больше.

***

На загородном шоссе было темно и пусто. Какое неожиданное счастье, подумала Марго. На «Максимум» шло вечернее шоу. Она всегда слушала это радио, и в основном из-за музыки, ей нравился набор из Колдплей, Депеш, Рамштайн, Сплинов и Ред Хот Чили Пепперс. Но сегодня двое ведущих чего-то бесконечно говорили, лалалала-лалала-лалала. Похоже, по заданию редакции искали варианты на вечер. Марго воткнула телефон на зарядку, а потом взяла и позвонила.

***

Кирилл, их давний приятель-банкир, часто заезжающий к ним по-соседски со своими перепелами и водкой, глядя на Марго, но явно обращаясь к ее мужу, неожиданно спросил: «А он тебя удовлетворяет?» Маргарита улыбнулась. В ожидании ответа. Муж ответил без промедления: «А ее невозможно удовлетворить». В этот момент Кирилл еще внимательнее посмотрел на нее, но она не отреагировала, ждала, и не напрасно, муж продолжил: «Ее невозможно удовлетворить, она уже всем удо-влет-во-рена, ей ничего не надо, у нее всё есть». Слово «всё» он особенно подчеркнул.

***

Когда Он начинает кричать, все вокруг прячется что куда, мелкими перебежками и под плащом-невидимкой. Сказать, что моя душа уходит в пятки — первое, что приходит в голову.

Моя Душа скоростным лифтом спускается вниз, и, распластавшись миллиметровым слоем под самым маленьким на левой ноге ногтем, принимает вид давно вышедшей вон. Она не дрожит, не оправдывает своего существования, не печется о собственном достоинстве. Нет. Она опускает ресницы и еле слышно повторяет: «Я умерла, я умерла, я умерла, я умерла». Когда же все стихает, и земля перестает дрожать, она радостно возвращается на свое привычное место жительства. С маленьким дежурным чемоданчиком под мышкой. Содержимое чемоданчика время от времени меняется, но бессменные участники этих печальных путешествий за долгие годы уже привыкли друг к другу и даже сдружились. Теплые блинчики с мягким сыром дорожили своей дружбой с красным вином и шоколадом, яркий лак для ногтей водил знакомство с бюстгалтером, оборудованным гелевыми подушечками, а совсем недавно в их бродячую компанию попал и диктофон. Но этот парень оказался очень общительным и легко обходился без личного друга. За перемещениями Души все время наблюдает ее подруга, соседка сверху, Улыбка. Она живет под крышей и часто вынуждена прятаться — если Он, пребывая в гневе, ее вдруг увидит, может и зубы пересчитать, а их она никак не может лишиться, они единственное, что у нее есть.

Чу!? Муж идет

Прячься

***

Если честно, то я БОЮСЬ.

Боюсь писать эту свою личную и очень откровенную книгу.

Всякий раз достаю толстую папку с исписанными нервной рукой листами, читаю, и, понимая, что даже на меня по прошествии времени все эти записи производят какое-то невероятно сильное впечатление, вроде решаюсь рассказать всему миру о такой вот непростой и яркой жизни, решаюсь крикнуть «спасите!», решаюсь. Вроде. А потом все стихает, умиротворяется, растворяется в теплом бассейне, в щавелевой кислоте домашних щей, в мурчании котов, непременно приваливающихся ко мне в самый рабочий момент… В общем, ты понял. Это похоже на игру на раздевание, в которую я хочу, но очень боюсь ввязаться. И Страх этот многоуровневый — страх раздеться, страх повернуться спиной и страх в итоге остаться одной.

Ну и жить так дальше я не хочу. Я так остро чувствую и так сильно понимаю, что Книга — это мой escape, моя компьютерная игра, моя терапия, мое управление гневом, мое общество анонимных алкоголиков, моя жилетка, мое прощение, мой парашют, мое желание, мое море, мое спасибо, мой депозит, моя награда, мой успех, моя миссия в конце концов. Книга — это мое настоящее Я, мое-мой-моя-Я..

Короче, меня надо пинать, потому что одна я не смогу, мне нужно дать понять, что я способная, что я способна на многое, и что у меня все получится.

Связаться с автором

Подружиться

Что ищем?